Государственное регулирование экосистемы мобильных приложений

В последнее время мне как-то всё тяжелее даются тексты размышлений длиннее чем в половину страницы, но одну мысль я не могу не выразить, потому что зреет она давно.

То что мы наблюдаем сейчас с государственными мобильными приложениями вроде "Стопкоронавирус" или "Социальный мониторинг" - это, очень запоздалый, с задержкой более чем в 5 лет, но неизбежный приход государства в экосистему смартфонов. Также как когда-то с большим запозданием, крайне неумело и до сих пор не осознав до конца, государство приходило Интернет, так и сейчас мобильная экосистема переживает последствия осознания государством его осознания. Под "государством" здесь можно принимать разное, от метафизического Государства с большой буквы как ментальную модель в головах политической элиты, до руководства институционализированных и фактических структур власти.

Мобильные приложения неожиданно оказались "большой темой", значительно выходящей за предыдущие попытки государственных структур создавать нечто добровольное и полезное, но, в целом, не обязательное и не очень востребованное.

Особенность государственного проникновения в эту экосистему, вернее 2 основные экосистемы, в том что власти национальных суверенитетов недостаточно для жёсткого воздействия на владельцев этих экосистем, хотя и, как минимум, механизмы экономических и репрессивных стимулов частично возможны и отрабатывается. У государства главная возможность в эффективном использовании своих монопольных функций. В России это те же Госуслуги, "механизмы обережения гражданина" (вспомним "социальный мониторинг"), иные функции государства которые воспроизвести невозможно, все они приводят к появлению мобильных приложений которыми пользователь будет вынужден пользоваться, особенно, в ситуации отсутствия или неудобства альтернатив.

Это знаковый переход к новым моделям цифрового государственного воздействия на граждан. Если ранее основным предметом критики государственной политики было в неэффективном расходовании средств и общей отсталости информатизации и цифровизации, то развитие ситуации приводит к тому, что "устаревшие" механизмы коммуникации гражданин-государство будут включать значительное меньшее число механизмов слежки и государственного надзора чем цифровые и особенно мобильные инструменты в виде приложений.

Именно мобильные приложения являются здесь символов перехода к этой новой эпохе. Мобильные устройства в этой ситуации правильнее воспринимать не как уменьшенные компьютеры, а как интерактивные инструменты интернета-вещей. Специальные мобильные приложения, многочисленные сенсоры, позволяют собирать в пассивном, активном и интерактивном режиме о человеке и окружающей его среде то что сам он не стал бы сообщать. Эти инструменты сбора персональных данных много лет используются всеми ведущими дата-копорациями, а теперь ещё и государством.

При этом, важно помнить, что внедрение в экосистему, это не единственный инструмент воздействия государства на эту среду. У государств где присутствует технологическая экосистема неизбежно распространение госрегулирования на отдельные её элементы. Пример, с требованиями департамента транспорта Москвы к таксопаркам и агрегаторам приложений передавать сведения о передвижении пассажиров - это пример такого госрегулирования.

Крупнейшие игроки/владельцы приложений и иных инструментов экосистемы фактически, будут поставлены перед выбором, партнерство или принудительное регулирование.

Разумеется, всё описанное мной выше возникнет не мгновенно и будет взаимосвязано с осознанием уже имеющихся задач которые можно решать массовым сбором данных и задач пока ещё только потенциальных.

Например, практика "социального мониторинга" с лёгкостью переносится на контроль домашнего ареста, а идеи вроде приложения "Мигрант" по контролю трудовых мигрантов также легко транслируются на другие категории граждан: строителей особо важных объектов, людей, работаюющих под присягой, условно-досрочно освобождённых и во многих случаях это может быть подано и принято как гуманизация наказация и контроля. И, отчасти, это будет правдой.

Важнейшим же вопросом будет - появится ли "самограничение" государства в этой сфере? Будут ли этические аспекты приватности реальным или имитационным предметом государственной и публичной политики?